Павел Ильин

→

Важно с девочками простились,
На ходу целовали мать,
Во все новое нарядились,
Как в солдатики шли играть.
Ни плохих, ни хороших, ни средних…
Все они по своим местам,
Где ни первых нет, ни последних…
Все они опочили там.

***

Ну что с того, что я там был…

Ну что с того, что я там был
Ну что с того, что я там был.
Я был давно, я все забыл.
Не помню дней, не помню дат.
И тех форсированных рек.
Я неопознанный солдат.
Я рядовой, я имярек.
Я меткой пули недолет.
Я лед кровавый в январе.
Я крепко впаян в этот лед.
Я в нем как мушка в янтаре.
Ну что с того, что я там был.
Я все забыл. Я все избыл.
Не помню дат, не помню дней, названий вспомнить не могу.
Я топот загнанных коней.
Я хриплый окрик на бегу.
Я миг непрожитого дня, я бой на дальнем рубеже.
Я пламя вечного огня, и пламя гильзы в блиндаже.
Ну что с того, что я там был.
В том грозном быть или не быть.
Я это все почти забыл, я это все хочу забыть.
Я не участвую в войне, война участвует во мне.
И пламя вечного огня горит на скулах у меня.
Уже меня не исключить из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить от тех снегов, от той зимы.
И с той зимой, и с той землей, уже меня не разлучить.
До тех снегов, где вам уже моих следов не различить.

Для ангелов война — работа

Для ангелов война - работа:
Траншеи звёзд, небесная пехота,
Земная боль как хлеб насущный.

Мы наступаем, за нами - небо,
На крыльях - снег, в глазах - победа,
На безымянной высоте теряем лучших.

Ни орденов, ни списков павших,
Мы навсегда - здесь нет вчерашних,
И шрамы света латают души.

Держись там, здесь, ещё немного...
Лет двести-триста, а там - подмога
И вечный мир, который снится.

Пусть кто-то верит, что мы - как птицы,
Любовь не может не возвратиться.
Лети, солдат, крепка дорога!

Здесь нету места для скорбящих,
Мы помним лица всех просящих.
Растает снег, начнётся осень.

Мы вечность вытерли крылами,
Мы, как стена, за всех, кто с нами,
И нам не надо слов "Спасибо".

Спасает Бог, а мы - солдаты,
Нам всех трудней, пусть мы и святы,
Всё остальное почти неважно.

За дверью дверь, за ночью вечность,
В окошках тает бесконечность,
В госпиталях любви всем хватит места.

Кому рассвет, кому - прощенья,
Кому сто капель и забвенья,
Укрыв лицо шинелью цвета неба.

Не видно дна и нету брода,
Для нас весной горит свобода,
На облачных фронтах - без изменений.

Здесь нету писем от любимых,
От матерей или родимых,
И чья-то боль - наша забота.

И день за днём, и смерть за смертью,
Хотите спите, хотите верьте...
А мы латаем эти дыры.

Мы рвём вперёд, и с нами небо.
Земля пропахла божьим хлебом,
И мельницы ждут урожая.

Всегда навзрыд, всегда по краю,
Собой друг друга закрывая,
Один как все, и каждый выше.

Для ангелов война - работа:
Траншеи звёзд, небесная пехота,
Земная боль как хлеб насущный...

Летчики-пилоты! Бомбы-пулеметы!
Вот и улетели в дальний путь.
Вы когда вернетесь? Я не знаю, скоро ли,
Только возвращайтесь... хоть когда-нибудь.

Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
А как зовут, забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый,
Из тех, что главарями у детей,
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас как дорогих гостей.
Машину обступают на стоянках,
Таскать им воду вёдрами — не труд,
Приносят мыло с полотенцем к танку
И сливы недозрелые суют…
Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,
Мы прорывались к площади вперёд.
А он гвоздит — не выглянуть из башен, —
И чёрт его поймёт, откуда бьёт.
Тут угадай-ка, за каким домишкой
Он примостился, — столько всяких дыр,
И вдруг к машине подбежал парнишка:
— Товарищ командир, товарищ командир!
Я знаю, где их пушка. Я разведал…
Я подползал, они вон там, в саду…
— Да где же, где?.. — А дайте я поеду
На танке с вами. Прямо приведу.
Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище! —
И вот мы катим к месту вчетвером.
Стоит парнишка — мины, пули свищут,
И только рубашонка пузырём.
Подъехали. — Вот здесь. — И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём.
И эту пушку, заодно с расчётом,
Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.
Я вытер пот. Душила гарь и копоть:
От дома к дому шёл большой пожар.
И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! —
И руку, как товарищу, пожал…
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, забыл его спросить.

Рассказ танкиста

КОНЕЦ ВОЙНЫ

Мир расстался с орудийным громом,
Улеглась дорог военных пыль.
Я хожу по улицам знакомым,
Тяжко опираясь на костыль,

И ловлю полуночные звуки.
Чей-то стон – и снова тишина.
Женщина заламывает руки,
Стоя у открытого окна.

Слышу я, как звукам этим вторя,
Притаил дыханье каждый дом.
Боже, сколько боли, сколько горя
В сиротливом городе моем!

БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ!

А мы с тобой, брат, из пехоты
А летом лучше, чем зимой
С войной покончили мы счёты
С войной покончили мы счёты
С войной покончили мы счёты

Бери шинель, пошли домой!
Война нас гнула и косила
Пришёл конец и ей самой
Четыре года мать без сына
Четыре года мать без сына
Четыре года мать без сына
Бери шинель, пошли домой!

К золе и к пеплу наших улиц
Опять, опять, товарищ мой
Скворцы пропавшие вернулись
Скворцы пропавшие вернулись
Скворцы пропавшие вернулись
Бери шинель, пошли домой!

А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой
Вставай, вставай, однополчанин
Вставай, вставай, однополчанин
Вставай, вставай, однополчанин

Бери шинель пошли домой!
Что я скажу твоим домашним
Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним
Неужто клясться днем вчерашним
Неужто клясться днем вчерашним
Бери шинель пошли домой!

Мы все - войны шальные дети
И генерал, и рядовой
Опять весна на белом свете
Опять весна на белом свете
Опять весна на белом свете
Бери шинель, пошли домой!

***

Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Сегодня, предвечернею порою,
Я вижу, как в тумане журавли
Летят своим определенным строем,
Как по полям людьми они брели.
Они летят, свершают путь свой длинный
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?
Летит, летит по небу клин усталый —
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый —
Быть может, это место для меня!
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

РОДИНА

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину - такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть... Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.